XV
ПЕТУХ ПРОПЕЛ
Любовь - амор по-латыни,
От любви бывает мор,
Море слез, тоски пустыня,
Мрак, морока и позор.
Гербовник любви.
Будь у Жюльена хоть немного хитрости, которую он себе так неоснова-
тельно приписывал, он бы не преминул поздравить себя на следующий день с
блистательными результатами, которых достиг своим путешествием в Верьер.
Он исчез - и все его промахи были забыты. Но он был мрачен весь день, и
только уж совсем вечером ему пришла в голову поистине удивительная
мысль, которую он тут же с невероятной смелостью сообщил г-же де Реналь
Едва они уселись в саду, Жюльен, не подождав даже, пока стемнеет, приб-
лизил губы к уху г-жи де Реналь и, рискуя всерьез опорочить ее доброе
имя, сказал ей:
- Сударыня, сегодня ночью ровно в два часа я буду в вашей комнате -
мне необходимо поговорить с вами.
Жюльен дрожал от страха - а вдруг она ответит согласием! Роль соблаз-
нителя до такой степени угнетала его, что если бы он только мог дать се-
бе волю, он на несколько дней заперся бы у себя в комнате, чтобы вовсе
не видеть своих дам. Он понимал, что своим "замечательным" вчерашним по-
ведением он испортил все, что ему так легко досталось накануне, и теперь
он просто не знал, как быть.
Госпожа де Реналь на это дерзкое заявление, которое осмелился ей сде-
лать Жюльен, ответила самым искренним и нимало не преувеличенным негодо-
ванием. Ему почудилось презрение в ее кратком ответе. Несомненно, в этой
фразе, произнесенной почти шепотом, присутствовало словечко "фу". Под
предлогом, будто ему надо что-то сказать детям, Жюльен отправился к ним
в комнату, а вернувшись, сел около г-жи Дервиль и как можно дальше от
г-жи де Реналь. Таким образом, он совершенно лишил себя всякой возмож-
ности взять ее за руку. Разговор принял серьезный характер, и Жюльен с
честью поддерживал его, если не считать нескольких пауз, когда он вдруг
снова начинал ломать себе голову. "Как бы мне придумать какой-нибудь
ловкий маневр, - говорил он себе, - чтобы заставить г-жу де Реналь снова
выказывать мне то явное расположение, которое три дня тому назад позво-
ляло мне думать, что она моя?"
Жюльен был чрезвычайно подавлен этим почти безвыходным положением, до
которого он сам довел свои дела. А между тем счастливый исход привел бы
его в еще большее замешательство.
Когда около двенадцати все разошлись, он с мрачной уверенностью решил
про себя, что г-жа Дервиль относится к нему с глубочайшим презрением и
что его дела с г-жой де Реналь обстоят не лучше.
В самом отвратительном расположении духа, чувствуя себя донельзя уни-
женным, Жюльен никак не мог заснуть. Однако он не допускал мысли бросить
все это притворство, отказаться от своих планов и жить изо дня в день
подле г-жи де Реналь, довольствуясь, как дитя, теми радостями, которые
приносит всякий новый день.
Он ломал себе голову, придумывая разные искусные маневры, которые
спустя несколько секунд казались ему совершенно нелепыми; словом, он
чувствовал себя глубоко несчастным, как вдруг на больших часах замка
пробило два.
Этот звон заставил его очнуться - так очнулся апостол Петр, услышав,
что пропел петух. Он почувствовал, что произошло нечто ужасное. С той
самой минуты, как он осмелился сделать ей это дерзкое предложение, он
больше ни разу не вспомнил о нем: ведь она так рассердилась на него!
"Я сказал ей, что приду к ней в два часа, - рассуждал он сам с собой,
поднимаясь с постели, - я могу быть невеждой и грубияном, как оно, ко-
нечно, и полагается крестьянскому сыну, - г-жа Дервиль совершенно ясно
дала мне это понять, - но я по крайней мере докажу, что я не ничтожест-
во".
Поистине Жюльен с полным основанием мог гордиться своим мужеством;
никогда еще не подвергал он себя такому чудовищному насилию. Отворяя
дверь своей комнаты, он так дрожал, что у него подгибались колени и он
вынужден был прислониться к стене.
Он нарочно не надел башмаков. Выйдя в коридор, он подошел к двери
г-на де Реналя и прислушался: оттуда доносился громкий храп. Его охвати-
ло полное отчаяние Значит, у него уже теперь нет никакого предлога не
пойти к ней Но - бог ты мой! - что он там будет делать? У него не было
никакого плана, а если бы даже и был, он чувствовал себя сейчас до такой
степени растерянным, что все равно не мог бы его выполнить.
Наконец, сделав над собой невероятное усилие, чувствуя, что ему в ты-
сячу раз легче было бы пойти на смертную казнь, он вошел в маленький ко-
ридорчик, примыкавший к спальне г-жи де Реналь. Дрожащей рукой он отво-
рил дверь, которая пронзительно скрипнула.
Спальня была освещена, на камине под колпачком горел ночник - вот бе-
да, только этого не хватало! Увидев его, г-жа де Реналь мгновенно вско-
чила с постели. "Несчастный!" - вскричала она. Произошло маленькое заме-
шательство. И тут у Жюльена вылетели из головы все его тщеславные бред-
ни, и он стал просто самим собой Быть отвергнутым такой прелестной жен-
щиной показалось ему величайшим несчастьем. В ответ на ее упреки он бро-
сился к ее ногам и обхватил ее колени. А так как она продолжала бранить
его, и страшно сурово, он вдруг разрыдался.
Когда через несколько часов Жюльен вышел из спальни г-жи де Реналь,
про него можно было сказать, как принято говорить в романах, что больше
ему уж ничего не оставалось желать. И в самом деле, любовь, которую он к
себе внушил, и то неожиданное впечатление, какое произвели на него ее
прелести, даровали ему победу, коей он никогда не достиг бы всеми своими
неуклюжими хитростями.
Но даже и в самые сладостные мгновения этот человек, жертва своей не-
лепой гордыни, пытался разыгрывать покорителя женских сердец и прилагал
невероятные старания испортить все, что в нем было привлекательного
Вместо того чтобы упиваться восторгами, пробужденными им самим, и раска-
янием, которое еще увеличивало их пылкость, он ни на минуту не позволял
себе забыть о своем долге. Он боялся, что потом будет горько сожалеть,
что навсегда уронил себя в собственных глазах, если хоть немножко отсту-
пит от того идеала, который он сам для себя выдумал. Короче говоря, как
раз то, что делало Жюльена существом высшего порядка, и мешало ему вку-
шать счастье, которое само шло ему в руки. Так шестнадцатилетняя девушка
с очаровательнейшим цветом лица считает своим долгом румяниться, отправ-
ляясь на бал.
Перепугавшись до смерти при виде Жюльена, г-жа де Реналь сначала
ужасно растерялась, а потом уже никак не могла справиться со своим смя-
тением. Слезы Жюльена, его отчаяние сразили ее.
Даже когда ей уж не в чем было отказывать Жюльену, она вдруг снова в
порыве самого искреннего негодования отталкивала его и тут же снова бро-
салась в его объятия Во всем этом не было ничего преднамеренного. Она
уже считала себя бесповоротно погибшей и, преследуемая видением ада,
пряталась на груди Жюльена и осыпала его бурными ласками Словом, здесь
было все, что только возможно для полного блаженства нашего героя,
вплоть до природной пылкости, разбуженной им в этой женщине, если бы он
только умел насладиться всем этим Жюльен уже ушел, а она долго еще тре-
петала в страстном волнении и замирала от ужаса, терзаемая муками раска-
яния.
"Боже мой! Это и есть счастье любви? И это все? - вот какова была
первая мысль Жюльена, когда он очутился один у себя в комнате. Он пребы-
вал в том состоянии искреннего изумления и смутной растерянности, кото-
рые овладевают душой, когда она наконец достигла того, к чему так долго
стремилась. Она привыкла желать, но теперь желать уже нечего, а воспоми-
наний у нее еще нет. Как солдат, возвратившийся с парада, Жюльен тща-
тельно перебирал в памяти все подробности своего поведения. "Не упустил
ли я чего-нибудь из того, что мне повелевает мой долг? Хорошо ли я сыг-
рал свою роль?"
И какую роль? Роль человека, привыкшего быть неотразимым в глазах
женщин.
|
Главная 