XVIII
КОРОЛЬ В ВЕРЬЕРЕ
Или вы годны на то лишь, чтобы выкинуть вас, словно падаль, - народ,
души лишенный, у коего кровь в жилах остановилась.
Проповедь епископа в часовне св Климента.
3 сентября, в десять часов вечера, по главной улице Верьера галопом
проскакал жандарм и перебудил весь город. Он привез известие, что его
величество король *** "соизволит прибыть в воскресенье", - а дело проис-
ходило во вторник. Господин префект разрешил, иначе говоря, распорядился
произвести отбор среди молодых людей для почетного караула; надо было
позаботиться о том, чтобы все было обставлено как нельзя более торжест-
венно и пышно. Тут же полетела эстафета в Вержи. Г-н де Реналь прискакал
ночью и застал весь город в смятении. Всякий совался со своими предложе-
ниями; те, у кого не было особых забот, торопились поскорее снять бал-
кон, чтобы полюбоваться на въезд короля.
Но кого же назначить начальником почетного караула? Г-н де Реналь
тотчас же сообразил, что для пользы домов, подлежащих сносу, весьма важ-
но, чтобы командование было поручено не кому иному, как г-ну де Муаро.
Это стало бы для него чем-то вроде грамоты, дающей право занять место
старшего помощника. Никаких сомнений относительно благочестия г-на де
Муаро быть не могло; поистине оно было непревзойденным, но вот беда - он
никогда в жизни не сидел в седле. Это был тридцатишестилетний господин в
высшей степени робкого нрава, который одинаково боялся и свалиться с ло-
шади и оказаться в смешном положении.
Мэр вызвал его к себе в пять часов утра.
- Вы можете видеть, сударь, что я прибегаю к вам за советом, как если
бы вы уже занимали тот пост, на котором вас жаждут видеть все честные
люди. В нашем несчастном городе процветают фабрики, либеральная партия
ворочает миллионами, она стремится забрать власть в свои руки и добива-
ется этого любыми средствами. Подумаем об интересах короля, об интересах
монархии и прежде всего об интересах нашей святой церкви. Скажите мне
ваше мнение, сударь: как вы полагаете, кому могли бы мы поручить коман-
дование почетным караулом?
Несмотря на неописуемый страх перед лошадьми, г-н де Муаро в конце
концов решился принять на себя это почетное звание, словно мученический
венец.
- Я сумею держаться достойным образом, - сказал он мэру.
Времени оставалось в обрез, а надо было еще успеть привести в порядок
форменные мундиры, в которых семь лет назад встречали в Верьере како-
го-то принца крови.
В семь часов утра из Вержи приехала г-жа де Реналь с детьми и
Жюльеном. Салон ее уже осаждали жены либералов; ссылаясь на то, что сей-
час надо показать Полное единение партии, они умоляли ее замолвить сло-
вечко перед супругом и убедить его оставить для их мужей хотя бы одно
место в почетном карауле Одна из них уверяла, что, если ее мужа не выбе-
рут, он с горя непременно объявит себя банкротом. Г-жа де Реналь быстро
выпроводила всех. Она казалась чем-то сильно озабоченной.
Жюльен очень удивлялся, а еще того больше сердился, что она скрывает
от него причину своего волнения. "Я так и думал, - говорил он себе с го-
речью. - Всю ее любовь затмило теперь это великое счастье принимать у
себя короля. Она просто в себя прийти не может от всей этой кутерьмы.
Когда эти кастовые бредни перестанут ей кружить голову, тогда она меня
снова будет любить".
И удивительная вещь - от этого он словно еще больше в нее влюбился.
По всему дому работали обойщики. Жюльен долго и тщетно выжидал случая
перекинуться с ней хоть словечком. Наконец он поймал ее, когда она выхо-
дила из его комнаты с его одеждой в руках. Кругом никого не было. Он по-
пытался с ней заговорить. Но она не стала его слушать и убежала. "Как я
глуп, что влюбился в такую женщину ей так хочется блеснуть, что она
просто помешалась на этом, совсем как ее муж".
Сказать правду, она даже превзошла своего мужа; ее захватила одна за-
ветная мечта, в которой она никак не решалась признаться Жюльену из
страха его обидеть: ей страстно хотелось заставить его хотя бы на один
день снять это унылое черное одеяние. С необыкновенной ловкостью, поис-
тине достойной удивления у столь простодушной женщины, она уговорила
сначала г-на де Муаро, а затем и помощника префекта г-на де Можерона
назначить Жюльена в почетный караул, хотя на это место претендовали еще
пять-шесть молодых людей - все сыновья очень богатых местных фабрикан-
тов, причем по крайней мере двое из них отличались примерным благочести-
ем. Г-н Вально, намеревавшийся усадить в свою коляску самых хорошеньких
женщин в городе и таким образом заставить всех любоваться его прекрасны-
ми нормандками, согласился дать одну из своих лошадей Жюльену, которого
он, кстати сказать, ненавидел всей душой. Но у всех, кто был зачислен в
почетный караул, были собственные или взятые напрокат роскошные небес-
но-голубые мундиры с серебряными полковничьими эполетами - те самые, в
которых почетные стражи щеголяли семь лет назад. Г-же де Реналь хотелось
во что бы то ни стало достать Жюльену новый мундир, и у нее оставалось
всего-навсего четыре дня на то, чтобы заказать в Безансоне и успеть по-
лучить оттуда полную форму, оружие, треуголку и прочее, - все, что тре-
буется для почетного стража. Забавнее всего было то, что она почему-то
опасалась заказать мундир Жюльену здесь, в Верьере Ей хотелось препод-
нести сюрприз и ему и всему городу.
Когда наконец вся эта возня с почетным караулом я с обработкой об-
щественного мнения была закончена, мэру пришлось принять участие в хло-
потах по проведению торжественной религиозной церемонии. Король при по-
сещении города Верьера не хотел упустить случая поклониться прославлен-
ным мощам святого Климента, что покоятся в Бре-ле-о, в полулье от горо-
да. Желательно было собрать елико возможно больше духовенства, а это
оказалось весьма трудным делом: новый кюре, г-н Малой, ни в коем случае
не желал, чтобы в этом участвовал г-н Шелан. Тщетно г-н де Реналь вся-
чески доказывал ему, что это было бы в высшей степени неосторожно. Мар-
киз де Ла-Моль, чьи предки с давних пор, из рода в род, были губернато-
рами этой провинции, находится в числе лиц, составляющих свиту короля. И
он уже тридцать лет знает аббата Шелана! Разумеется, он не преминет ос-
ведомиться о нем, будучи в Верьере. А стоит ему только узнать, что тот
впал в немилость, так с него станет пойти к старику в его домишко, да
еще со всей свитой, какая только окажется при нем. Вот это будет пощечи-
на!
- А для меня это будет позор как здесь, так и в Безансоне, - отвечал
аббат Малон, - если он только появится в моем приходе. Помилуй меня бо-
же! Да ведь он янсенист.
- Что бы вы там ни говорили, дорогой аббат, - возражал ему г-н де Ре-
наль, - а я не могу допустить, чтобы представители власти в Верьере по-
лучили такой щелчок от господина де Ла-Моля. Вы его не знаете: это он
при дворе благомыслящий, а здесь, в провинции, это такой зубоскал и нас-
мешник, - рад всякому случаю потешиться над людьми. Ведь он просто ради
того, чтобы позабавиться, способен поставить нас в самое дурацкое поло-
жение перед всеми нашими либералами.
Наконец только в ночь с субботы на воскресенье, после трехдневных пе-
реговоров, гордость аббата Малона была сломлена трусостью господина мэ-
ра, который расхрабрился со страху. Пришлось написать медоточивое письмо
аббату Шелану и просить его принять участие в торжественном поклонении
мощам в Бре-ле-о, если, разумеется, его преклонный возраст и недуги поз-
волят ему это. Г-н Шелан потребовал и получил пригласительное письмо для
Жюльена, который должен был сопровождать его в качестве иподиакона.
С раннего утра в воскресенье тысячи крестьян с окрестных гор наводни-
ли улицы Верьера. Солнце сияло вовсю. Наконец около трех часов пополудни
толпа заволновалась: на высоком утесе в двух лье от Верьера вспыхнул
большой костер. Этот сигнал обозначал, что король изволил вступить в
пределы департамента. Тут же грянули все колокола, и заухала раз за ра-
зом старенькая испанская пушка, принадлежавшая городу, выражая всеобщее
ликование по поводу такого великого события. Половина населения уже
взобралась на крыши. Все женщины высыпали на балконы. Почетный караул
двинулся вперед. Все восхищались блестящими мундирами; каждый узнавал
кто друга, кто родственника. Кругом посмеивались над страхом г-на де Му-
аро, который то и дело испуганно хватался рукой за луку седла. Но вот
чье-то замечание возбудило всеобщий интерес и заставило забыть все ос-
тальное: первый всадник в девятом ряду был очень красивый, стройный юно-
ша, которого сначала никто не мог узнать. И вдруг со всех сторон послы-
шались негодующие возгласы, на всех лицах изобразилось возмущение, изум-
ление, - словом, поднялся переполох. В этом молодом человеке, гарцевав-
шем на одной из нормандских лошадей г-на Вально, люди узнали мальчишку
Сореля, сына плотника. Все в один голос принялись возмущаться мэром, в
особенности либералы. Как! Только из-за того, что этот мальчишка-масте-
ровой, вырядившийся аббатом, состоит гувернером при его детях, позволить
себе наглость назначить его в почетный караул вместо господина такого-то
или такого-то, богатых, почтенных фабрикантов!
- Так почему же эти господа не проучат хорошенько этого дерзкого пар-
нишку, это мужицкое отродье? - кричала супруга банкира.
- Этот мальчишка спуску не даст, у него, видите, сабля на боку, -
возразил ей сосед. - Того и гляди пырнет в лицо, с него станется.
Замечания людей, принадлежавших к светскому обществу, отличались нес-
колько более опасным характером. Дамы спрашивали друг друга: неужели
только мэра следует винить в этой непристойной выходке? Ведь до сих пор
он отнюдь не проявлял никаких симпатий к людям низкого происхождения...
А в это время предмет всех этих обсуждений, Жюльен, чувствовал себя
счастливейшим из смертных. Смелый от природы, он сидел на лошади много
лучше, чем большинство молодых людей этого горного городка. По глазам
женщин он прекрасно видел, что говорят о нем.
Эполеты его сверкали ярче всех других, так как они были новехонькие;
конь под ним то и дело вставал на дыбы. Он был на верху блаженства.
А когда они поравнялись со старой крепостной стеной и от внезапного
выстрела маленькой пушечки лошадь вынесла его из строя, тут уж радость
его перешла все границы Он каким-то чудом не вылетел из седла - и с это-
го момента почувствовал себя героем. Он был адъютантом Наполеона и мчал-
ся в атаку на вражескую батарею.
Но одна душа чувствовала себя еще счастливее его. Сначала она следила
за ним из окна городской ратуши, затем, сев в коляску, поскакала в
объезд и поспела как раз вовремя, чтобы замереть от ужаса, когда лошадь
вынесла Жюльена из рядов. После этого коляска помчалась во весь опор и,
выехав через другую заставу, очутилась у самого края дороги, по которой
должен был проехать король, и тут уже медленно, на расстоянии двадцати
шагов последовала за почетной стражей, окутанная благородной рыцарской
пылью. Десять тысяч крестьян завопили: "Да здравствует король! - когда
мэр удостоился великой чести обратиться к его величеству с приветствен-
ной речью. Час спустя, выслушав все полагающиеся по регламенту речи, ко-
роль уже въезжал в город, и маленькая пушечка салютовала ему непрерывной
пальбой. И тут произошел несчастный случай не с канонирами, которые
превзошли свою науку под Лейпцигом и Монмирайем, а с будущим старшим по-
мощником, г-ном де Муаро. Его лошадь бережно скинула его в единственную
лужу, которая нашлась на большой дороге; поднялась суматоха, ибо приш-
лось спешно извлекать его оттуда, дабы освободить дорогу для коляски ко-
роля.
Его величество изволил сойти у нашей прекрасной новой церкви, которая
ради этого случая была изукрашена всеми своими пурпурными занавесями.
Затем должен был состояться обед, после чего королю снова предстояло
сесть в коляску и отправиться на поклонение мощам святого Климента. Едва
только король вошел в церковь, Жюльен ринулся сломя голову к дому г-на
де Реналя. Там, сокрушенно вздыхая, он расстался со своим небесно-голу-
бым мундиром, со своими эполетами и саблей и снова облачился в свой чер-
ный поношенный костюм. Затем снова вскочил в седло и через несколько ми-
нут очутился в Бре-ле-о, расположенном на самой вершине очень живописно-
го холма. "Какое воодушевление! Народ все прибывает и прибывает, - поду-
мал Жюльен. - В Верьере толпы крестьян, так что не протиснешься, и здесь
их тысяч десять, коли не больше, толчется вокруг этого старого монасты-
ря". Наполовину разрушенное "варварством мятежников", аббатство при Рес-
таврации было восстановлено во всем своем великолепии. Кругом уж начина-
ли поговаривать о чудесах. Жюльен разыскал аббата Шелана, который снача-
ла хорошенько отчитал его, а потом дал ему сутану и стихарь. Жюльен
быстро оделся и отправился с аббатом Шеланом разыскивать молодого
Агдского епископа. Этот прелат, племянник г-на де Ла-Моля, был только
что удостоен епископского сана, и на него была возложена высокая честь
показать королю святую реликвию. Но где сейчас находился епископ, никто
не знал.
Весь причт пребывал в страшном нетерпении. Он ждал своего владыку под
мрачными готическими сводами старинного монастырского хода. Дабы предс-
тавить древний капитул аббатства Бре-ле-о, состоявший до 1789 года из
двадцати четырех каноников, было собрано двадцать четыре священника.
Прождав добрых три четверти часа, вздыхая и сокрушаясь по поводу того,
что, несомненно, епископ слишком молод, они, наконец, пришли к заключе-
нию, что ректору капитула следовало бы пойти и уведомить его высокопре-
освященство, что король вот-вот прибудет и пора бы уж отправляться в
церковь. Благодаря преклонному возрасту ректором оказался г-н Шелан, и
хотя он очень сердился на Жюльена, он все же сделал ему знак следовать
за ним. Стихарь на Жюльене сидел как нельзя лучше. Уж не знаю, при помо-
щи каких экклезиастических ухищрений ему удалось пригладить и прилизать
свои прекрасные непослушные кудри, но по оплошности, которая еще усили-
вала негодование г-на Шелана, из-под долгополой сутаны Жюльена выгляды-
вали шпоры почетного стража.
Когда они добрались до апартаментов епископа, важные, разодетые лакеи
едва соблаговолили ответить старому кюре, что его высокопреосвященство
сейчас видеть нельзя. Они подняли его на смех, когда он попытался объяс-
нить им, что в качестве ректора благородного капитула Бре-ле-о он обле-
чен правом являться в любое время к епископу своей церкви.
Гордая натура Жюльена возмутилась против лакейской наглости. Он бро-
сился в коридор, куда выходили кельи, и стал толкаться в каждую дверь,
которая ему попадалась по пути. Одна совсем маленькая дверца поддалась
его напору, и он очутился в келье среди камерлакеев его высокопреосвя-
щенства, одетых в черные ливреи и с цепью на груди. Он влетел туда с та-
кой поспешностью, что эти важные господа, решив, что он вызван самим
епископом, не посмели остановить его. Пройдя несколько шагов, он очутил-
ся в громадном готическом, почти совершенно темном, зале, сплошь обшитом
мореным дубом; высокие стрельчатые окна все, кроме одного, были заделаны
кирпичом. Эта грубая кирпичная кладка не была прикрыта ничем и представ-
ляла весьма убогое зрелище рядом со старинной роскошью деревянных резных
панелей. Вдоль стен этого зала, хорошо известного бургундским антиквари-
ям и построенного около 1470 года Карлом Смелым во искупление какого-то
греха, тянулись ряды высоких деревянных кресел, отделанных богатой
резьбой. На них, в виде барельефов из дерева, окрашенного в разные цве-
та, были представлены все тайны Апокалипсиса.
Это мрачное великолепие, обезображенное уродством голых кирпичей и
белой штукатурки, потрясло Жюльена. Он остановился как вкопанный. На
другом конце зала, возле единственного окна, сквозь которое проникал
свет, он увидал большое створчатое зеркало в раме красного дерева. Моло-
дой человек в лиловой рясе и кружевном стихаре, но с непокрытой головой
стоял в трех шагах от зеркала Предмет этот казался крайне неуместным в
таком месте; ясно было, что его только что привезли сюда из города.
Жюльен заметил, что у молодого человека был очень сердитый вид; правой
рукой он степенно раздавал благословения в сторону зеркала.
"Что бы это такое могло значить? - подумал Жюльен. - Должно быть, ка-
кой-нибудь предварительный обряд, возложенный на этого молодого священ-
ника. Может быть, это помощник епископа... Тоже будет грубить, как эти
лакеи... Ну, черт возьми, куда ни шло, попытаемся".
Он неторопливо прошел через весь громадный зал, глядя прямо перед со-
бой на это единственное окно и на этого молодого человека, который все
кого-то без конца благословлял, медленно, но без передышки, раз за ра-
зом.
Чем ближе он подходил, тем более ему становилось заметно, какой разг-
неванный вид у этого человека. Необыкновенное великолепие его кружевного
стихаря невольно заставило Жюльена приостановиться в нескольких шагах от
роскошного зеркала.
"Но я все-таки должен его спросить", - наконец решил он. Сумрачная
красота этого зала всколыхнула Жюльена, и он уже заранее весь передерги-
вался от тех грубостей, которые вот-вот на него посыплются.
Молодой человек увидел его в зеркале, обернулся и, мгновенно отбросив
свой сердитый вид, спросил необыкновенно мягким голосом:
- Ну как, сударь, надеюсь, она, наконец, готова?
Жюльен остолбенел от изумления. Когда молодой человек обернулся,
Жюльен увидал его наперсный крест. Это был сам епископ Агдский. "Какой
молодой, - подумал Жюльен. - Разве что лет на шесть, на восемь старше
меня..?"
И ему стало стыдно за свои шпоры.
- Ваше высокопреосвященство, - отвечал он робко, - меня послал к вам
ректор капитула, господин Шелан.
- А-а, я слышал о нем много хорошего, - ответил епископ таким любез-
ным тоном, что восхищение Жюльена еще усилилось. - Пожалуйста, извините
меня, сударь, я принял вас за другого. Мне тут должны принести митру. Ее
так скверно упаковали в Париже, что вся парча наверху страшно измялась.
Прямо не знаю, на что это будет похоже, - грустно добавил молодой епис-
коп. - И подумайте только, меня еще заставляют дожидаться!
- Ваше высокопреосвященство, я могу пойти за вашей митрой, если ваша
милость разрешит.
Прекрасные глаза Жюльена оказали свое действие.
- Пожалуйста, подите, сударь, - ответил епископ с подкупающей вежли-
востью. - Она мне необходима сейчас же. Мне, право, ужасно неприятно,
что я заставляю ждать весь капитул.
Дойдя до середины зала, Жюльен обернулся и увидел, что епископ снова
принялся раздавать благословения "Да что же это такое? - снова подумал
он. - Конечно, какой-нибудь предварительный церковный обряд, предшеству-
ющий сегодняшней церемонии". Войдя в келью, где находились камер-лакеи,
он тотчас же увидел у них в руках митру. Невольно уступая повелительному
взгляду Жюльена, они вручили ему митру его высокопреосвященства.
Он с гордостью понес ее. Войдя в зал, он замедлил шаг. Он нес митру с
благоговением. Епископ сидел перед зеркалом, но время от времени его
правая рука усталым движением опять принималась благословлять. Жюльен
помог ему надеть митру. Епископ потряс головой.
- Ага, держится, - сказал он Жюльену с довольным видом. - А теперь,
будьте добры, отойдите немножко.
Тут епископ очень быстро вышел на середину зала, а потом стал медлен-
но приближаться к зеркалу, торжественно раздавая благословения, и у него
опять сделалось очень сердитое лицо.
Жюльен стоял, остолбенев от изумления; ему казалось, что он догадыва-
ется, но он не решался этому поверить. Епископ остановился и, внезапно
утратив всю свою суровость, обернулся и поглядел на него.
- Что вы скажете, сударь, о моей митре: хорошо сидит?
- Превосходно, ваше высокопреосвященство.
- Не очень она сдвинута на затылок? А то ведь это придает несколько
глуповатый вид; но, с другой стороны, если надвинуть пониже на глаза,
будет похоже на офицерский кивер.
- Мне кажется, она великолепно сидит.
- Король привык видеть вокруг себя почтенное духовенство, у них у
всех очень суровый вид. Так вот мне бы не хотелось, в особенности из-за
моего возраста, показаться несколько легкомысленным.
И епископ снова принялся расхаживать и раздавать благословения.
"Ясно, - подумал Жюльен, наконец осмелившись допустить свою догадку.
- Он репетирует, он учится благословлять".
- Ну, я готов, - заявил епископ через несколько минут. - Ступайте,
сударь, предупредите господина ректора и членов капитула.
Спустя некоторое время г-н Шелан и с ним еще два самых престарелых
священника вошли через большие, украшенные чудесной резьбой двери, кото-
рых Жюльен в первый раз даже не заметил. На этот раз он, как ему полага-
лось по чину, очутился позади всех и мог видеть епископа только через
плечи священников, столпившихся у дверей.
Епископ медленно прошел через весь зал; а когда он приблизился к две-
рям, священники стали в ряды, образуя процессию. После минутной заминки
процессия двинулась вперед, распевая псалом. Епископ шел в самом конце
крестного хода, между г-ном Шеланом и еще одним престарелым священником.
Жюльен теперь пробрался совсем близко к епископу, - как лицо, пристав-
ленное к аббату Шелану. Они шли длинными ходами аббатства Бре-ле-о; нес-
мотря на то, что солнце пекло вовсю, там было темно и сыро. Наконец они
вышли на паперть. Жюльен был в неописуемом восторге от этого великолеп-
ного шествия. Молодость епископа подзадоривала его честолюбие, а привет-
ливость этого прелата, его пленительная учтивость совершенно обворожили
его. Эта учтивость была совсем не похожа на учтивость г-на де Реналя да-
же в его лучшие минуты. "Чем ближе к самой верхушке общества, - подумал
Жюльен, - тем чаще встречаешь такую приятную обходительность".
Крестный ход вошел в церковь через боковой вход; внезапно древние
своды содрогнулись от невероятного грохота. Жюльену показалось, что они
вот-вот обрушатся. Но это была все та же маленькая пушечка, ее только
что примчали сюда карьером две четверки лошадей, и едва их выпрягли, как
пушечка в руках лейпцигских канониров начала палить раз за разом, по пя-
ти выстрелов в минуту, точно перед нею стеной стояли пруссаки. Но этот
чудесный грохот уже больше не волновал Жюльена: он уже не вспоминал ни о
Наполеоне, ни о воинской славе. "Такой молодой, - думал он, - и уже епи-
скоп Агдский! А где она, эта Агда? И сколько он получает жалованья? На-
верно, тысяч двести, триста франков".
Лакеи его высокопреосвященства внесли роскошный балдахин; г-н Шелан
взялся за одно его древко, но на самом деле нес его, разумеется, Жюльен.
Епископ вступил под сень балдахина. Уж как он там ухитрился, но выглядел
он действительно старым. Восхищение нашего героя поистине не имело гра-
ниц. "Всего можно добиться умением и хитростью", - подумал он.
Вошел король. Жюльену выпало счастье видеть его в нескольких шагах от
себя Епископ приветствовал короля торжественной речью, постаравшись при-
дать своему голосу легкую дрожь волнения, весьма лестного для его вели-
чества. Не будем повторять описаний всех церемоний в Бре-ле-о: в течение
двух недель ими были заполнены столбцы всех газет нашего департамента.
Из речи епископа Жюльен узнал, что король был потомок Карла Смелого. Уже
много времени спустя Жюльену по долгу службы пришлось проверять счета,
относившиеся к этой церемонии. Г-н де Ла-Моль, который раздобыл своему
племяннику епископский жезл, желая оказать ему любезность, взял на себя
все расходы. И вот одна только церемония в Бре-ле-о обошлась в три тыся-
чи восемьсот франков.
После речи епископа и ответа короля его величество вступил под балда-
хин; затем он с величайшей набожностью преклонил колена на подушечке у
самого алтаря. Вокруг клироса тянулись ряды кресел, возвышавшиеся на две
ступеньки над полом. На нижней ступени, у ног г-на Шелана, сидел Жюльен,
словно шлейфоносец подле своего кардинала в Сикстинской капелле, в Риме.
Затем было молебствие - облака ладана, непрерывная пушечная и мушкетная
пальба; все окрестное мужичье было пьяным - пьяно от радости и благочес-
тия. Один такой денек способен свести на нет работу сотни выпусков яко-
бинских газет.
Жюльен находился в шести шагах от короля и видел, что тот молился по-
истине с пламенным усердием. Тут он впервые заметил невысокого человечка
с острым взглядом; на его одежде почти совсем не было золотого шитья Но
поверх этой очень скромной одежды, на груди его, перевязанная через пле-
чо красовалась небесноголубая лента. Он стоял гораздо ближе к королю,
чем многие другие сановники, мундиры которых были до того расшиты золо-
том, что под ним, как говорил Жюльен, даже и сукна не видно было. Через
несколько минут он узнал, что это г-н де Ла-Моль. Жюльену он показался
надменным и даже заносчивым.
"Вряд ли этот маркиз умеет быть таким любезным, как мой хорошенький
епископ, - подумал он. - Ах! Вот что значит духовное звание; оно делает
человека кротким и мудрым Но ведь король приехал сюда поклониться мощам,
а никаких мощей я не вижу. Где же этот святой Климент?"
Молоденький служка, его сосед, объяснил ему, что святые мощи находят-
ся на самом верху этого здания, в Пылающей Каплице.
"Что это за Пылающая Каплица? - подумал Жюльен. Но ему не хотелось
расспрашивать. Он с удвоенным вниманием стал наблюдать за происходящей
церемонией.
Когда монастырь посещается коронованной особой, каноникам по этикету
надлежит оставить епископа наедине с высоким гостем. Но епископ Агдский,
направляясь наверх, позвал с собой аббата Шелана, а Жюльен осмелился
пойти за ним.
Они поднялись по очень высокой лестнице и очутились у крохотной двер-
цы, готический наличник которой был сверху донизу покрыт богатейшей по-
золотой. Повидимому, это было сделано только накануне.
Перед самой дверцей стояли коленопреклоненные двадцать четыре моло-
денькие девушки из самых знатных семей Верьера. Прежде чем отворить
дверцу, сам епископ преклонил колена посреди этих девиц, которые все бы-
ли очень недурны собой. Пока он громко возносил молитву, они не сводили
с него глаз и, казалось, не могли досыта наглядеться на его удивительные
кружева, на его величавую осанку и на его такое молодое, такое ласковое
лицо. Это зрелище лишило нашего героя последних остатков разума. В этот
миг он, пожалуй, ринулся бы в бой за инквизицию, и ото всей души Внезап-
но дверца распахнулась, и взорам присутствующих предстала маленькая ча-
совня, как будто вся объятая пламенем. Перед ними на алтаре пылала чуть
ли не тысяча свечей; они были установлены в восемь рядов, которые отде-
лялись друг от друга пышными букетами цветов. Сладостное благовоние чис-
тейшего ладана клубами неслось из дверцы святилища. Часовня была совсем
крохотная, но стены ее, сплошь вызолоченные заново, уходили далеко ввысь
Жюльен заметил, что на алтаре иные свечи были вышиной больше пятнадцати
футов. Невольные возгласы восхищения вырвались у юных девиц. В маленький
притвор часовни только и были допущены эти двадцать четыре девицы, двое
священнослужителей и Жюльен.
Вскоре появился король в сопровождении одного только г-на де Ла-Моля
и своего первого камергера. Даже почетные телохранители остались снару-
жи, коленопреклоненные, с саблями наголо.
Его величество не опустился, а, можно сказать, ринулся на колени на
бархатную подушку И тут только Жюльен, притиснутый к золоченой дверце,
увидел через голое плечико одной из юных девиц прелестную статую святого
Климента. Святой в одежде юного римского воина покоился в глубине алта-
ря. На шее у него зияла широкая рана, откуда словно еще сочилась кровь.
Ваятель превзошел самого себя: угасающие полузакрытые очи были полны не-
бесной благодати, чуть пробивающиеся усики оттеняли прелестные полуот-
верстые уста, которые как будто еще шептали молитву. От этого зрелища
молоденькая девушка, соседка Жюльена, горько расплакалась. Одна слезинка
ее упала прямо на руку Жюльену.
Помолившись с минуту в глубоком благоговейном молчании, нарушаемом
лишь отдаленным благовестом во всех селах на десять лье в окружности,
епископ Агдский попросил у короля позволения сказать слово. Он закончил
свою краткую, но очень трогательную проповедь простыми словами, которые
потрясли слушателей.
- Не забудьте вовек, юные христианки, что вы видели ныне величайшего
из владык земных преклоняющем колена перед служителем бога всемогущего и
грозного. Слабы и гонимы здесь, на земле, слуги господни и приемлют му-
чительную кончину, как вы можете видеть по этой кровоточащей и по сей
день ране святого Климента, но они торжествуют на небесах. Не правда ли,
о юные христианки, вы сохраните навеки в своей душе память об этом дне и
возненавидите нечестие? Вы навсегда останетесь верными господу богу,
столь великому, грозному и столь благостному?
И с этими словами епископ величественно поднялся с колен.
- Вы даете обет в этом? - провозгласил он вдохновенно, простирая
длань.
- Даем обет, - пролепетали юные девицы, захлебываясь от рыданий.
- Принимаю обет ваш во имя господа карающего, - заключил епископ гро-
мовым голосом.
И на этом церемония была окончена.
Сам король плакал. И только уже много времени спустя Жюльен обрел в
себе достаточно хладнокровия, чтобы спросить, а где же находятся кости
святого, которые были посланы из Рима Филиппу Доброму, герцогу Бур-
гундскому. Ему объяснили, что они спрятаны внутри этой прелестной воско-
вой статуи.
Его величество соизволил разрешить всем благородным девицам, сопро-
вождавшим его особу в часовню, носить алую ленту с вышитыми на оной сло-
вами: "Ненавижу нечестие. Преклоняюсь до гроба".
Господин де Ла-Моль распорядился раздать крестьянам десять тысяч бу-
тылок вина. А вечером в Верьере либералы ухитрились устроить иллюминацию
на своих домах во сто раз лучше, чем роялисты. Перед отъездом король ос-
частливил своим посещением г-на де Муаро.
|
Главная 